История, после которой тишина может стать объятием
Это случилось не в юности. Я уже была взрослой. Но в тот день снова почувствовала себя девочкой, которую не видят. Девочкой, у которой нет слов — только кровь на пальцах и крик в груди: «Мама, ну пожалуйста, посмотри…»
Как всё было на самом деле
До этого были крики, скандал, угрозы, обвинения. Её страх смерти и рак в последней стадии не давали ей покоя, и мама искала любой повод, чтобы слить боль. А я… я понимала её и очень переживала, а ещё просто хотела, чтобы она меня увидела и поняла, что я рядом, есть и буду всегда.
Но вместо того чтобы сказать: «Мне страшно», мама сказала: «Я перепишу квартиру на твоего брата.» Не смотря на то, что квартира куплена для нашего сына и для неё. Это был удар не по недвижимости, а по доверию, по тому, что связывало.
Я разнервничалась и пошла на кухню, чтобы выпить успокоительные капли. Взяла новый еще флакон и начала надрезать крышку ножом. Резала не от себя — к себе, нож соскочил, прямо на тыльную сторону руки. Порез был глубокий и очень болезненный, брызнула кровь.
Я заплакала от боли и ужаса того, что дошла до этого и позвала маму, чтобы она помогла мне, но она не слышала, продолжала выговаривать что-то. Тогда я пошла к ней с окровавленной рукой и сказала:
«Мама, помоги мне. Мне больно. Ну пожалуйста…»
Она стояла отвернувшись к окну и говорила, словно не слышала крика о помощи. После моих слов посмотрела на меня, увидела руку в крови и замолчала. Я плакала, а она сказала: "Ирочка, доченька, прости меня, мне так сейчас тяжело" — и тоже заплакала.
Она перевязала рану.
Впервые за долгое время мы стали — просто мама и дочка. Не фронт, не обвинение. А две женщины, уставшие, сломленные, истинные.
А теперь разберём это — по-настоящему
Что это было? Это был не «срыв», не истерика, не попытка манипуляции. Это была последняя форма связи. Когда всё остальное перестаёт работать — психика даёт телу сигнал: «Я не справляюсь. Сделай хоть что-то, чтобы меня заметили.» Это и есть самоповреждающее поведение. Это не про смерть. Это про невозможность жить вот так. Именно поэтому человек режет не артерию — а «случайно» врезается. Именно поэтому крик звучит не как «услышь меня» — а как «замолчи уже!» Потому что боль берёт на себя управление телом.
Почему это важно понять
Мама не враг. Дочка не истеричка. Они — две стороны одной незажившей раны. Мама — не умеет просить о помощи. Дочка — не может достучаться. И однажды, в какой-то момент, кто-то переходит на язык тела. Через срыв. Через нож. Через боль.
Что можно сделать вместо
Остановиться. Даже если ты права. Даже если ты умираешь. Пауза — это первый способ не разрушить.
Видеть человека, а не роль. Под криком матери — страх, под резкостью дочери — мольба: «Полюби меня уже просто так…»
Говорить то, что есть. Без защиты.
«Я боюсь тебя потерять.»
«Я не знаю, как с тобой быть, когда ты злишься.»
«Я хочу, чтобы ты просто увидела, что мне плохо.»
И если ты сейчас в этой роли
Если ты — дочка: Тебе не нужно кровью доказывать свою боль. Ты имеешь право быть увиденной.
Если ты — мама: Крик — это не агрессия. Это: «Полюби меня, даже если я раню тебя». Если вы — обе: Вы не враги. Вы — зеркала. И если хотя бы одна остановится, — появится шанс.
Я не только психолог
Я — та дочка. Которая дошла до ножа, чтобы мама, наконец, увидела: «Мне больно. Я больше не могу.» Теперь я знаю, как иначе. И если ты читаешь это — ты уже на пути.